.
САМАРИТЯНКА
Когда бессонница под кожу
вжимает каменное ложе,
и сна обертка кружевней
и призрачнее, и по ней
проходит маршем строй баранов,
которых вряд ли сосчитать,
и капает вода из крана,
как время – в решето карманов,
то женщине негоже спать.
Грядёт рассвет, мучимый жаждой,
и влаги ищет всякий вдох,
уже стремятся толпы граждан
к воде колодцев у дорог –
встаю.
Ищу рукою посох,
стянув сандали ремешок,
смотрю, как склевывает просо
ущербный месяца рожок
под светлым небом Самарии –
все ждут мессию. Будет нам,
покуда веру не смирили,
разрушив наш священный храм –
клокочет только Иудея…
Я по тропинке вдаль иду
с пустым кувшином, не умея
избавиться от бренных дум –
меж колосящейся пшеницей,
минуя ближние криницы,
лежит мой предрассветный путь,
туда, где струй прохладных ртуть,
к колодцу Якова…
Глубоко,
блестит вода, сгустивши мрак.
Воды мне не достать никак –
вот так молитвы слышит Бог мой.
Ещё не вынув водоноса,
я недр не ощущаю дна,
а инфернальный тянет осмос
всю глубину его познать…
«Плесни мне, женщина, в ладони…» –
пришлец – таких в округе нет –
накидка, длинный кетонет,
(в руинах – Гаризин на фоне).
Высок и худ он был, и строг –
о, если б он на мой порог
взошел, и хлеб ломал со мною,
я ноги мыла бы, а так
я грязную одежду мою
за пресный хлеб и за пятак,
пытаясь быть с мужчиной нежной… –
Не искушал бы ты надеждой, –
я отвечала, – иудей,
воды самаритян не пей!
Она не утоляет жажды.
Хотя мне жаль тебя, ты страждешь… –
Он говорил, что знает вечность,
подарит мне и хлеб, и жизнь,
и жажду он, как рану лечит,
лишь только за него держись, –
но… Скольких я вела б, как лоцман?–
их флот велик, да сушь везде –
теперь я к дольнему колодцу
пришла, покорная, звезде, –
Прощай, твой дом – в Ерусалиме!...
И глаз его был глаз орла.
Я побрела дорогой длинной,
и взгляд тянула, как бурлак,
несла – с предощущеньем вдовьим
тяжелый водонос беды…
…Проснулась я в панельном доме,
и в кранах не было воды.
24.03.2013
.
ЦЫГАНСКОЕ
Широким золотым ножом –
под дых, с ушкуйным куражом –
пырнул цыганский месяц тучи,
и дымом, горьким и пахучим,
прожжён которым каждый ром,
рождённый в поле под шатрами, –
пахнуло с вольными ветрами,
вдруг опаляя горячо
стреноженных цыган весёлых,
хранящих кожаные сёдла,
и жён их, ласканных бичом…
Трещат дрова, взлетают искры,
никто не жаждет стать министром –
все рады ночи и костру –
гитаре дарит стон сопрано,
сердечные тревожа раны,
и множа предсказаний труд.
Нестройный и печальный хор
всех таборян созвал во двор,
где родовитые ромалы,
вкруг с песней дружною встают,
презрев болезни и уют,
от стариков до самых малых,
закручивая хоровод.
Неподавляемый народ –
что ищет он и что обрящет?
Смиряя силу прежних клятв,
мала им ночь, страна, земля
для пляски, дикой и пьянящей…
Огнь, темноту небес лакая,
тщету изведав, тихо таял.
И, как пыльцу, стряхнув дела,
в цыганские босые дали
с чужбины девочки взлетали,
раскинув юбок два крыла…
28.03.2013
.
ПЕРЕЛЕТНОЕ
У простынь
стынь-стынь-стынь –
ледяная оборка из кружев,
не упавшие груши
в синеве многоточьем простым…
Улетели дрозды,
воронье нынче с галками дружит,
вот и кружат над садом
на миг покидая кресты,
что в крестовый поход
собрались после лет
листократных.
И,
в распятие тУжась
недужие рук развести,
горемычный народ
у пивных «отченашит»
украдкой:
к триединому другу
приходит тайком трансвестит.
Осень - время уборки,
подсчета цыплят полоумных,
чьи закланные головы
так олоферно малы…
Ледяные оборки
простынь в этом мире подлунном
кружевны, ибо холод,
и нынче не греют углы.
05.11.2012
http://www.stihi.ru/avtor/bina8751
